Денис послушно носил клетки и ставил их на заднее сиденье стареньких «Жигулей». Пока Хаим прощался с соседями по рынку, Денис стоял возле машины и ждал. Ему так хотелось, чтобы этот человек взял его с собой.
– Что, хочешь ко мне поехать? Садись, покажу, где они у меня живут, чаем напою тебя, а то целый день тут вертелся, замерз, наверное. Думаешь, Хаим старый дурак, думаешь, Хаим ничего не видит, не слышит, не понимает ничего? – он говорил, одновременно нажимая кнопки на мобильном телефоне, – Двося, девочка, ставь чайник, я уже сейчас еду, с гостем. Да, если успеешь, сходи, купи, да. А дома тебя не хватятся? – спросил он у мальчика, – Пристегнись.
– Меня не хватятся, я интернатовский, если только от Алины Борисовны вечером попадет, но это ерунда все... Как оно здесь пристегивается? – мальчик запутался в ремнях и покраснел от стеснения.
– Давай, вот сюда, и оно само защелкивается. Любишь, говоришь, птиц?
– Да ничего я не говорю, просто того, из четвертой клетки, хотел купить.
Хаим снова цокнул языком.
– И денег, чай, много у тебя водится?
Денис коротко мотнул головой.
– Да, и купить хотел! Скажет же, купить!

Дома у Хаима было тепло и пахло птицами. Сначала Денис помогал переносить клетки и ставил их горкой в прихожей. Маленькая старушка помогла Денису раздеться. Пока она искала тапочки, Денис старательно подворачивал большой палец ноги, чтобы незаметно было дырку. Но старушка не замечала его стеснения. Она говорила с ним, как со старым знакомым, с которым только вчера рассталась, и Денис даже почувствовал себя чуть-чуть обманщиком. Она же не знает, о чем он думает, а, может, он вор, а может, он пришел сюда, чтобы потом обворовать.
Когда Денис вошел в кухню, он забыл обо всем на свете. Столько птиц!
– Вот, птичка, не привезли мы твоего мальчика сегодня, будешь одна стараться. Ты девочка крепенькая, справишся, – он обернулся к Денису, – а тут твоего четвертого детки будут, вот, самочка в гнездышке сидит, видишь. И еще детки постарше в комнате, самчики, мы их отдельно держим. Они молодые – обучаются, у нас там что-то вроде школы. А эти курицы тут живут – они им мешать будут, и другие птицы тоже тут – овсянки, амадины, кардинал вот один есть, нравится?
Денис снова мотнул головой.
– Да, славный был четвертый. Тут ты угадал, что четвертый. Ты знаешь, я его тоже четвертым звал, – он весело засмеялся, как будто сам для себя сказал что-то неожиданное, – из-за того, что он в четвертой клетке жил. Но сам понимаешь, деньги нам нужны. Пойди, прокорми такую пропасть. А цифра четыре, то есть «далет», в еврейской традиции наделена огромным смыслом, – он поднял чашку, чтобы сделать глоток, а сам в это время покосился на жену.

Старушка только и ждала этого взгляда, она с укоризной смотрела на Хаима и качала головой, а теперь заговорила:
– Вспомнил, что он еврей. Всю жизнь не помнил, теперь вспомнил, что еврей, – Денису снова стало немного не по себе от того, что она обращалась с ним, как со старым знакомым, – в синагогу стал ходить, что-то птицам там своим читает, читает, смотри, мальчик мой, в какого знатока превратился! Канторы, между прочим, еще десять лет назад вспомнили, что они евреи, и теперь живут в Тель-Авиве! А ты где живешь? Ты посмотри, где ты живешь! – старушка сморщилась и у нее задрожали губы.
─ Двося, девочка, не хочу я жить в Тель-Авиве. Что там в вашем Тель-Авиве? В Иерусалим вот хочу съездить. Но это ведь можно съездить и вернуться. Правда, Денис? Скажи, ты хочешь в Тель-Авив? Видишь, Двося, и мальчик не хочет в Тель-Авив. Потому что умный мальчик. И птиц любит. Мы сейчас пойдем, я тебе покажу, посмотришь, как они петь учатся, только тихонько веди себя. Точно, как в школе. Ты ведь ходишь в школу? Вот и у кенаров есть своя школа. Их обучать нужно. Они без обучения хорошими певцами не станут.

Хаим провел мальчика в зал. Комната вся была заполнена клетками. Даже на журнальном столике стояла клетка. Денис примостился на стуле возле подоконника и смотрел на канареек. Наконец, ему стало спокойно. Хаим поставил кассету в магнитофон, и из динамика полились чистые звуки, похожие то на звук флейты, то на переливы колокольчиков, то снова на волшебное светлое журчание, которое так околдовало Дениса.

Старик открыл свой журнал и начинал читать: «В своей работе Аарон бен Ашер описал систему огласовок и знаков кантилляции. – так, это не то, вот, слушай дальше, что тут пишут». Сначала Денис внимательно слушал и пытался что-то разобрать, но постепенно, убаюканный магнитофонной записью и щебетом молодых птиц, он начал засыпать. Голова мальчика все склонялась над столом, и ему казалось, что это он сам ─ маленькая птичка, и что это его голос журчит в весеннем воздухе и никогда больше не прервется.

автор Елена Мордовина

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8